Поэты эпохи ВозрожденияЕсть в истории культуры эпохи, как бы изначально предрасположенные к тому, чтобы поэзия стала в них вершиной и мерой всего словесного искусства. Такими были классический период в литературах греческой и римской античности, европейский романтизм, «пушкинская пора» и «серебряный век» в русской поэзии. Такой поэтической порой стало и Возрождение, начавшееся в Италии в XIV веке, а затем постепенно, захватывая, хотя и с разной силой, все новые и новые страны, ставшее приметой почти всех культур Европы.
Парадокс прочтения поэтов Возрождения состоит в том, что при выборочном знакомстве с их сочинениями мы, казалось бы, найдем эти неповторимые (в современном смысле этого слова) облики их создателей. Но при более фронтальном их чтении мы увидим, что от поэта к поэту переходят темы, мотивы, образы, что для выражения любви, радости, отчаяния, гнева, философского размышления они прибегают к вариантам, извлеченным из общего, как бы заранее приготовленного лексического, жанрового, стилевого «запасника». И тогда окажется, что мы искали индивидуальность поэта не там и не в том виде, каким он только и мог быть в эпоху Возрождения...
Всю статью можно найти
здесьЭразм РоттердамскийЭразм Роттердамский
К СВОЕМУ ДРУГУ
Не всегда лик небес тучами скрыт от нас,
Что громадой сырой гонит противный ветр
И, струясь не всегда с неба сурового,
Землю тяжкий терзает дождь.
Не всегда воздымать Африк, шумя, готов
Море, что взмятено бурными волнами,
И не вечно гудит лес сотрясаемый
Аквилоном безудержным.
Не всегда кроет снег поле бесплодное
И холодные льды держат не целый год
Реки, или грустит роща, лишенная
Всех зеленых своих кудрей.
Прочь уходит зима, и цветоносная
Наступает весна, после Борея вновь
Рощам вид их былой, рекам привычный ток
Снова отдан скиталицам.
После ужаса тьмы снова любезный свет
Феб приносит с собой, и в небесах теперь
Смена ночи и дня попеременная По закону извечному.
Звезды, море и твердь мерою равною
(Чтобы отдых им дать в чередовании)
Бог, природа сама мерит провидица,
Облегчая покоем труд.
Вот уж злоба меня, боль и страдания
Сил лишают, от зол нет и покоя мне.
Нет, увы, никакой меры у судеб злых —
Беды множатся бедами.
Что за тяжкий такой, сам я не знаю, грех
Против воли богов вышних содеян мной
Прежде, чтобы за то Стиксову казнь терпеть
Или мальчика этого?
После тысячу раз темный вернется день,
Будет множество зим, и на полях кругом,
Что так жаждут тепла, снова холодные
Нападут и сойдут снега.
Не смягчится забот бремя со временем
И не сгинет в уме горечь тревожная,
Даже слезы щадить все не научатся
Очи, ими набухшие.
Я погиб, если ты, лучший из юношей,
О надежда, души ты половина всей,
О лекарство мое в тяжких страданиях,
Не придешь мне помочь. Прощай.